Я вождь народов выиграл не одну войну, а ты еврейский наймит который ни одну войну не выйграл

Вы лично,   батенька, ни одну войну не выиграли. Вы в бункере отсиживались. Выигрывали ваши маршалы и генералы, которых вы потом в расход пустили

А ты Чего то сам предал царя Помазаника божьего? Не застрелися я сбег

ты маф  еще у кого нет признавайтесь

маф маф маф 

в группе смелее всегда
хоть и срок вдвойне

Фрунзе
Голубой он сто процентов все к тебе притирается,не слышь что говорит, вы вдвоем .....  ты ему нужен биджо

Ну ладно тебе,не дои свою жабу, скажи кто тут из нас самый святой? Устал я уже от игры которая есчо не началась

Ан нет таких, у всех руки в крови, только у Ленина в молоке

Следите за письмом, а то сейчас Иосиф скажет что вы тоже голубой))))

Зоркий товаришй, сразу видна военная сноровка.

Я бы на вашем месте, батенька, престиж своего родного города так портил. Стыдно, голубчик

К тебе приезжал? Дмда ужжж... А еще кто приезжал?

Не ко мне а в бани, это не факт

Сильной гомосексуальной привязанностью последних лет Чайковского считается его племянник Владимир (Боб) Давыдов, которому Чайковский посвятил Шестую симфонию, которого он сделал сонаследником и которому передал право на отчисления доходов за сценическое исполнение своих сочинений. В последние годы жизни Чайковского он сам, Модест, Боб и молодой Владимир Аргутинский-Долгоруков («Арго») составляли тесный кружок, в шутку прозвавший себя «четвертой сюитой». Однако Чайковский не ограничивался людьми своего круга: как явствует из дневника, на протяжении всего 1886 г. он состоял в связи с извозчиком по имени Иван[27]. Ряд исследователей считает гомосексуальными также отношения Чайковского со своими слугами, братьями Михаилом и Алексеем («Ленькой») Софроновыми, которым он также писал нежные письма. В дневниках Чайковского за время его пребывания в Клину можно найти многочисленные записи эротического характера о крестьянских детях, которых он, по выражению Александра Познанского «развращал подарками», однако, по мнению Познанского, эротизм Чайковского в отношении их носил платонический, «эстетически-умозрительный» характер и был далек от желания физического обладания[27].